Живой театр

05.01.2012

Алексей Латышев,

Новоспасский монастырь

Может ли театр быть православ­ным? Чем православный театр отлича­ется от обычного? Ответ на эти вопро­сы можно получить только тогда, когда побываешь хотя бы на одном спектакле такого театра. Что я и сделал, посетив православный театр «Живая вода», творческий коллектив которого тру­дится в Новоспасском монастыре, под духовным руководством священнона­чалия этой обители.

Когда я шел на представление, глав­ный вопрос для меня состоял в том, на­сколько и как именно у театра получает­ся сохранить тот баланс, при котором, не превращаясь в нравоучение и оставаясь искусством, удастся донести до зрите­ля православный взгляд на те или иные проблемы. И при этом делать так, чтобы представление было доступно и интерес­но зрителю любого возраста.

Во-первых, сразу скажу, что, на мой взгляд, этот баланс коллективу «Живой воды» сохранить все-таки удалось. Во всяком случае на спектакле «День анге­ла», зрителем которого я стал.

Во-вторых, надо признать, что, не­смотря на православные рамки, которые обрамляют все творчество театра — его создателям удалось не скатиться в некое учительство. Если уж на то пошло, то тя­гой к учительству страдают скорее мно­гие светские театры. Правда, чему они учат — это еще очень большой вопрос. Ну и, в-третьих, православный театр, как мне показалось, отличался от большинс­тва светских не только по содержанию, но и по форме, о чем я скажу ниже.

Вкратце основная сюжетная канва спек­такля выглядит следующим образом. В центре повествования — жизнь молодого московского архитектора. Он талантлив, успешен, востребован в своей профессии. У него есть все, к чему стремится современный человек: хорошее жилье, автомо­биль, загородный дом... Но нет главного — веры в Бога, без которой мир, где жи­вет герой, превращается в двухмерный и бессмысленный. Он, как и все мы, погряз в суете, работе и проблемах быта, за кото­рыми незаметно для него проходит дру­гая, куда более важная жизнь: смерть его любимой бабушки, на похороны которой он так и не удосужился приехать; оди­ночество матери, которая уже потеряла надежду прийти к взаимопониманию со своим сыном. И, как это часто проис­ходит с нами, вырваться из всего этого, посмотреть на себя и на свою жизнь со стороны ему удается лишь после личной трагедии.

Так в общих чертах выглядит сюжет­ная часть спектакля, но этим представле­ние не ограничилось. Самое интересное и неожиданное началось тогда, когда гра­ница между сценой и зрительным залом стерлась, и зрители незаметно для себя оказались участниками театрального действа. Как именно выглядел этот пе­реход, я рассказывать не буду, чтобы не портить впечатление тем, кто еще только собирается посмотреть этот спектакль. Но отмечу, что, на мой взгляд, такой поворот в пьесе, такой выход за рамки обыденного представления о театраль­ной постановке оказался весьма удачной находкой его авторов. Он помог создать в зале очень теплую, веселую и непринуж­денную атмосферу, которая не могла не отразиться улыбкой на лице даже самого непробиваемого сноба.

По-моему, театру «Живая вода» уда­лось воплотить то, о чем писал еще Г.К. Честертон в одном из своих знаменитых эссе. Он говорил: «Что такое, в сущнос­ти, театр? Прежде всего — это праздник. Театр ничто, если в нем нет радости, если нет зрелища, если нет театра». Этой цитатой я отвечаю на поставленные мною в начале статьи два вопроса. Итак, может ли быть театр православным? Конечно, может! А чем он отличается от обычно­го театра? Да только тем, что, возможно, больше, чем какой-либо другой театр, отводит время на праздник. И еще дарит своим зрителям радость, возвращает их лицам добрую, искреннюю улыбку, кото­рую так редко можно встретить в совре­менной жизни.