«МЕНЯ АБСОЛЮТНО ЗАПОЛНИЛА "ЖИВАЯ ВОДА"»

05.09.2024

Наталья Рязанцева,

Сретенский монастырь

– Елена, в какой момент началось Ваше знакомство и взаимная любовь с театром «Живая вода»?

– Это произошло в 2006 году. Я помню, что встретили Пасху, шла Светлая седмица. Уточню, что по образованию я профессиональная актриса. Я закончила школу-студию МХАТ в 2001 году. И в этом же году была принята в труппу театра «Сатирикон». Отработав там четыре года, я ушла из театра. Моя жизнь немного поменялась, и я подумала, что мне было бы интереснее заниматься русской народной песней, фольклором. Я посвятила этому несколько лет, были очень интересные творческие проекты. Мне было 26 лет, и получилось так, что к этому времени и театр закончился, и этот проект завершился, и я осталась в творческом вакууме. Даже были мысли поменять профессию и переучиться. А все потому, что было неинтересно. Я любила театр «Сатирикон». Там была замечательная труппа, интересные постановки. И Константин Аркадьевич Райкин тоже замечательный человек. Но мне казалось, что я винтик в большой машине, что я не являюсь собой. Такое чувство преследовало меня, и я никак не могла найти себя, а просто выполняла некую функцию. Мой любимый музыкальный проект закончился не по моей вине. И я думала, что же мне делать дальше.

До этого момента в храм я не ходила, хотя была крещена. Про церковную жизнь я ничего по сути не знала. Я иногда заходила в храм, сидела на лавочке, смотрела на иконы, молилась, как могла. И вот случилась Пасха, которая изменила мою жизнь. В связи с личной трагедией потери я случайно, как мне показалось, просто гуляя по городу, пришла в храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших». С этого момента я стала ходить каждый день в храм, потому что мне было настолько тяжело, что нужно было как-то выживать. Приходила я в храм и бесконечно плакала. Ко мне даже подходили люди и спрашивали, почему я постоянно плачу. А когда я выходила из храма, мне хотелось радоваться, смеяться. Я четко осознавала эту перемену и понимала, что происходит. Господь вошел в мою жизнь и стал ее сильно менять.

В связи с этими событиями и переменами через какое-то время раздается звонок от человека, которому я была представлена, но мы не дружили, не приятельствовали, не общались. Это была замечательная актриса Елена Шкурпело из театра «Вернисаж». Она позвонила мне и как своему близкому другу сказала: «Лена, я хочу предложить тебе один проект. Я хочу познакомить тебя с Ларисой Никулиной». Напомню, что мне на тот момент 26 лет. Елена рассказала мне о театре «Живая вода», что есть уже два спектакля, пригласила меня прийти посмотреть, и я подумала: «Почему бы и нет?»

И я приехала не в театр, не на профессиональную площадку, а в детский дом в Москве. Я ехала туда с одним ощущением, а вернулась с совсем другим. До этого я никогда не видела детей в детском доме. А здесь я увидела детей: и болящих, и грустных... Картина оказалась совсем не такой, как я себе представляла. Меня пригласили на праздничное представление, которое называлось «Красная Пасха».

Автором сценария, режиссером и актрисой была Лариса Никулина. Она чудесная актриса театра «Модерн» в прошлом. После спектакля мы познакомились с Ларисой, я помню, что мы в тот день проговорили с ней много часов подряд. Было ощущение абсолютного родства, абсолютно своего человека, когда ты можешь все высказать.

Я поняла, что это неслучайная, особенная встреча. Лариса на многие годы стала моим очень близким другом. Человеком, который изменил меня, поверил в меня. Зачастую актеры – люди закомплексованные, нам все время кажется, что мы не в своей тарелке, не на своем месте, многого не умеем. Она помогла мне и творчески, и душевно, и духовно.

Надо было искать молодого актера в театр. У меня был знакомый Олег Осипов. Он, как и я, искал работу, искал свой путь. Мы пытались поступать в какие-то театры, готовили вместе отрывки для показа. И в итоге я пригласила его. А он еще и неплохо играл на гитаре и пел. Таким образом образовался костяк – он, я, Лариса и Лена. И появился спектакль «Белые платочки». Это спектакль о трех православных праздниках: Рождестве Пресвятой Богородицы, Воздвижении Креста Господня (это был как раз мой кусочек) и Крещении Господнем. Обязательным условием было, чтобы артисты, которые приходят в театр, были музыкальными людьми. Артист умел бы петь, играл на каком-то музыкальном инструменте. Я заканчивала учебно-воспитательный комплекс Галины Павловны Вишневской. Мы были первым выпуском, у меня диплом оперной певицы.

– Удивительно, что сейчас театр часто играет на сцене Центра оперного пения Галины Вишневской.

– Да! И рядом еще Зачатьевский монастырь находится, с которым тоже связана отдельная история. Спектакль «Белые платочки» мы начинали репетировать в Зачатьевском монастыре. И когда мы с ребятами говорим о пути нашего театра, я всегда отмечаю, что мы все время при монастырях. Конечно, мы долго не задерживались, потому что монастырь – это своя история, своя жизнь.

Потом мы попали в Высоко-Петровский монастырь и года два или три под этими прекрасными старинными белокаменными сводами шел спектакль «День Ангела». Потом мы переместились в Новоспасский монастырь. Там был чудесный Екатерининский зал, где у нас зародились новые спектакли, в том числе «Но память, память всё жива…» о Великой Отечественной войне. Туда стало приходить огромное количество артистов, стал складываться коллектив театра «Живая вода». Среди них была Татьяна Пашкова, сейчас она игумения Иверского женского монастыря в Орске. И много лет, пока не сгорел Екатерининский зал, мы находились там. Потом мы перебрались в монастырь на Китай-городе. И благодаря батюшке Федору Бородину много лет в маленькой каморочке мы репетируем.

– Хорошему актеру, как мне кажется, не мешают даже такие стесненные обстоятельства и условия. Главное – донести то, что у него на сердце.

– Спасибо, это действительно так. Мы не чувствуем себя артистами. Наша профессия вообще удивительная, на мой взгляд. Когда я заканчивала школу, я поступила в институт просто потому, что так было нужно. А сейчас поняла, что Промысл Божий так привел, и слава Богу.

– Некоторые из ваших коллег по театру «Живая вода» говорили ранее в интервью, что им было некомфортно в той среде, где присутствует и вульгарность, и пошлость. В театре «Живая вода» этого, к счастью, нет. Когда Вы говорили про театр «Сатирикон», у Вас не было ощущения, что это не сообразуется с Вашими представлениями? Как Вы переживали этот момент, что нужно из себя вытаскивать то, что противится Вашей христианской природе?

– Все именно так. Но в «Сатириконе» так остро я этот момент не ощущала, потому что у нас был очень хороший климат внутри. Но был один конкретный случай как раз в тот момент, когда я стала ходить в храм, исповедоваться, причащаться. Не скажу, что стала воцерковленным человеком, для меня это очень глубокое понятие. Но я встала на этот путь. И тут мне поступило предложение от одного известного режиссера. Спектакль красноречиво назывался «Трусы». Мне дали почитать сценарий, обещали главную роль. Но две сцены в этом спектакле были написаны матом. И я для себя сразу поняла, что для меня это неприемлемо. Я отказалась от этой роли. Я знаю, что этот спектакль вышел, получил премии, жил своей жизнью.

Даже наша прекрасная драматургия мне давалась непросто. Я играла в спектакле по пьесе Островского «Доходное место». Но я не смогла как человек подключиться к происходящему на сцене. А здесь, в театре «Живая вода», я подключаюсь, потому что все эти темы меня очень волнуют.

– Из спектаклей в театре «Живая вода», где затрагиваются и тема мата, и тема новомучеников и исповедников, какая нашла больший отклик у Вас? Что для Вас роднее и понятнее?

– На всё реагирует сердце. Вы затронули тему новомучеников. Лично я много лет играю в спектакле «Верные точка ру». Я очень люблю этот спектакль. У меня небольшая роль, необычная и странная. Там сплошные монологи, работа с залом, нет диалога. Моя героиня – это некая русская женщина из XIX – начала XX века. Это метафора, символ. Мы можем по-разному интерпретировать этот образ, я бы не хотела его разъяснять зрителю. Кто-то понимает, что это душа России, некий символ. Эта женщина предвидит какие-то вещи, о чем-то плачет, о чем-то смеется, за что-то молится. Такой странный персонаж, блаженный, я бы сказала. Через этот спектакль мы все приблизились к Царской семье. Для меня тоже это особая тема, которая с детства меня волновала. И сейчас я продолжаю о ней размышлять, смотрю фильмы.

Когда мы несколько лет назад приехали на гастроли в Санкт-Петербург, то привезли этот спектакль. Я помню, как зал встал после этого спектакля и стоял долго-долго. Хотелось просто плакать… Именно в Петербурге я вдруг осознала, что Царскую семью предали люди, которые их окружали. Об этом нужно думать, читать, узнавать.

– На Ваш взгляд, как правильно: отказаться от сомнительных ролей и потерять в какой-то степени популярность или пойти на сделку со своей совестью, но реализовать свой талант?

– Это вопрос очень сложный для артиста. Мой супруг постоянно стоит перед таким выбором, потому что он кормит семью. И он отказывался, и я отказывалась, когда нужно было сыграть что-то, что противоречило внутренним представлениям. Тут лично у меня даже не стоит сомнений, потому что кусок хлеба у нас есть – я преподаю. Что касается ролей, то я не могу на это согласиться, для меня это невозможно.

– Насколько в актерской среде легко живется? Ведь вперед не всегда пробиваются самые талантливые. Возникает ли у Вас в такие момент сомнение, почему именно они, а не Вы?

– Нет, не возникает. Как я уже сказала, у меня нет актерских амбиций. Я однажды разговаривала с одной из актрис, и она сказала, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Но здесь срабатывает момент характера. Все зависит от конкретного человека, насколько он сам себя чувствует уютно. Поскольку я по характеру интроверт, мне это так сильно не нужно. Меня абсолютно заполнила «Живая вода», здесь я реализую свою потребность в сцене, поэтому амбиций у меня нет. Если будет возможность, значит, она случится, она нужна. Посмотрите, сколько чудесных звезд у нас, прекрасных артистов. Есть очень хорошие спектакли, а есть очень плохие. Горько, что они при этом модные. Горько, что Россия в этих спектаклях уничижается. Это если говорить о негативной стороне.

– В современных условиях таким чистым театрам, как «Живая вода», выживать сложно…

– Выживать и существовать, действительно, сложно. Все-таки мы живем на земле, нам нужен кусок хлеба. И вот тут встает эта проблема, поэтому что театр за эти 20 лет не был по-настоящему поддержан ни на государственном, ни на церковном уровне. Ведь что такое театр? Это дом, небольшие зарплаты для артистов, возможность репетировать. А представьте себе, как репетируем мы. Мы репетируем после нашей основной работы в девять вечера. У многих из нас уже семьи и дети. Кто-то из наших ребят приезжает из области в Москву. И мы репетируем до поздней ночи. Даже чисто физически выдержать такой график очень сложно. К моему большому сожалению, я все меньше и меньше могу участвовать в новых постановках, потому что физически не выдерживаю этот график. Если бы у меня был только театр, я бы, конечно, занималась этим больше. Но мы понимаем, что здесь происходит отсев людей.

Лариса Ивановна ведь тоже выбирает и не берет всех подряд. Скажем, приходит интересный, молодой, перспективный артист и вдруг понимает, что не будет за это получать те деньги, на которые он по праву мог бы рассчитывать, и он уходит. И в итоге остаются самые крепкие и убежденные, мотивированные люди.

– А Вы чувствуете в этом свою миссию: вопреки всему продолжать нести свет, истину?

– Мысли о том, что миссия совершается благодаря мне, нет. Это нам повезло, что зрители к нам пришли. У нас есть возможность напитаться «Живой водой». Мы приходим на репетицию, а у нас радость, счастье от общения. У нас нет каких-то непониманий между собой. Благодаря Ларисе Ивановне у нас дух любви пребывает в театре, нет никаких разногласий. Есть радость друг за друга, любовь, приятное общение.

Я также преподаю и очень люблю свою работу. Но после нее я прихожу домой и просто падаю. А когда я, отыграв спектакль, возвращаюсь домой, я всегда радостная, у меня энергия, это замечает даже моя дочка.

Я понимаю, что устаю и понемногу сдаю позиции. Меня в театре стало меньше. Но приходят новые ребята, и я радуюсь за них, потому что понимаю, что теперь это их задача и возможность напитаться театром, напитаться темами, исправить свою жизнь. Просто я знаю, как мои коллеги исправляли свои жизни, как менялась их личная, человеческая жизнь. И все это благодаря тому, что Бог нам дал такой дар. Это подарок для нас всех. А то, что зрители тоже присутствуют при этом, это тоже хорошо.

– В театральной, актерской среде нетипично, наверное, когда люди любят друг друга, уважают, ценят. Но мы понимаем, что это действительно так. Это заслуга каждого отдельного человека? Это заслуга руководителя? Это заслуга Господа, который соединил Вас в единое целое? Кого хотелось бы за все, что с Вами происходит, поблагодарить в первую очередь?

– Я думаю, что это Промысл Господа о нас. Это просто очевидно. В первый год, когда мы репетировали, у нас не было помещения, мы репетировали по квартирам. Наша замечательная прихожанка Наталия отдала свою новую однокомнатную квартиру в хорошем районе с ремонтом и сказала: «Ребята, репетируйте!» И первый год, когда мы ездили на эту квартиру репетировать, мы ощущали огромную радость. После работы мы были обычно очень уставшие, измученные, полуголодные. А Лариса Ивановна (я ласково зову ее Ларисонька) всегда говорила: «А давайте попьем чай! Самое главное же общение». И, конечно, мы всегда молимся и перед репетицией, и после.

За 20 лет жизни нашего коллектива у театра сложилась дружба с замечательными священниками. Это и отец Федор Бородин, и отец Сергий Баранов, батюшка из Орска. Он стал настолько родным человеком! Написал сценарий к спектаклю «Букашечка». Его прекрасный голос звучит в спектакле «Мама Габриэли». Орский епископ Ириней, отец Валерий из Троицка, иеромонах Сергий из Можайска, мы ездили туда выступать в колонию для несовершеннолетних. Отец Максим из Санкт-Петербурга. Огромное количество батюшек! Отец Игорь из храма в Годеново. Господь в первую очередь нас всех замешивает и переплетает друг с другом.

Центром нашего театра является Лариса Никулина, она особенный человек. В моей жизни было два таких человека – это Елена Юрьевна Трацевская, которая создала детскую школу имени Галины Вишневской в Новокосино, где детей воспитывали искусством: театром, музыкой и балетом… Елена Юрьевна – уникальный человек, думаю, что глубоко воцерковленный. Она собрала вокруг себя простых детей из спального московского района и объединила нас всех под эгидой детского музыкального театра. Она первая в моей жизни заговорила о Боге, молилась с маленькими детьми перед бумажными иконочками, привела нас в храм, и мы там причастились.

И Лариса Ивановна – это второй человек тоже особого пути. Она получила благословение делать такой театр от батюшки Александра при храме Архангела Михаила недалеко от Девичьего поля. Все начиналось с маленьких простеньких сценариев, но они были прекрасно прописаны. Лариса всегда консультировалась с профессионалами и доводила это до ума. А сейчас к нам присоединились такие замечательные профессионалы, как Наталья Евгеньевна Сухинина. Все сценарии прекрасны, глубоки, в каждом поднимается какая-то важная животрепещущая тема.

Я бы сказала, что не у нас есть миссия, а у театра. Нам надо просвещать друг друга, помогать. Мы очень много взаимодействовали со школами. Когда у нас еще не было больших площадок, мы садились в маршрутку и ехали, играли для детей. Кстати, играть для современных детей очень сложно. Они не понимают и не воспринимают многое. Мы все время ощущали какую-то стеночку между нами. А сейчас мы в театр приглашаем уже своих учеников, своих детей, крестников. Слава Богу за все!